Год крысы. Путница - Страница 94

— Ну хоть обратно вместе пойдем! — настаивала девушка, дергая друга за рукав.

— Рысь, — вор вздохнул уже серьезно, — он по-любому однажды не вернется.

— И ты собираешься так просто это допустить?!

— А чем я ему могу помочь, если он сам не знает, что хочет и что делать?

— Знает, просто нам не говорит, — уверенно возразила Рыска.

— Ну вот когда скажет, тогда и буду помогать. А пока он просто по течению плывет, как… листик опавший, — съязвил Жар.

Девушка закусила губу. Друг был прав. Нет, Альк не сдался, это не про него! Но он словно подменил настоящую цель вымышленной, и жизнь в поселке убивала его так же верно, как роль свечи, только медленнее.

А Рыска, ослепленная сбывшейся мечтой, спокойно позволяла ему это делать.

— Ты как хочешь, а я за ним, — решительно сказала девушка.

* * *

В кормильне было темно и тихо, а когда Рыска с Жаром наконец выстучали из-за ворот хозяина, тот им не обрадовался.

— Альк? Да он уже с лучину как ушел! — возмутился мужик, отчаянно зевая.

— С лучину?! Мы ж лучину назад еще вместе были!

— Ну, может, со щепку, — уступил кормилец. — Только я снова заснуть успел, как вы барабаните!

— Он мечи забрал?

— Забрал, забрал. — Хозяин зевнул особенно раздраженно и захлопнул смотровое окошечко.

— Не понимаю, — удивленно сказала Рыска, поворачиваясь к Жару. — Дорога ж одна, мы не могли разминуться!

— Значит, еще куда-то пошел.

— Куда?!

— К Сиве, варенухи выпить. На речку — он же любит по ночам купаться, — начал перечислять Жар. — Молельня еще открыта.

— Вот уж куда Альк точно не пойдет!

— Почему, он заходит иногда, — огорошил подругу вор.

— Зачем?!

— С мольцом о чем-то говорит, потом монетку в чашу бросает и уходит. На статую Хольгину даже не смотрит! — ревниво заметил Жар.

— Наверное, о путнике расспрашивает, — решила Рыска. — В молельню же новости со всей округи стекаются. Пошли туда!

Вор почему-то поскучнел, но возражать не стал.

Идти пришлось недалеко, на соседнюю улицу. У порога молельни Рыска замялась. Хольге она исправно молилась и заветы ее соблюдала, как могла, но весковый молец отбил девушке всю охоту заходить в земную обитель Богини. Вдруг Хольга действительно не любит видунов? Лучше и ее не раздражать, и самой поберечься.

Жар, напротив, поднялся по ступенькам как к себе домой. Оттеснил Рыску и уверенно, но осторожно потянул за ручку двери. Та, предательница, все равно заскрипела, и молец, в благоговейном молчании стоявший напротив Хольгиной статуи, обернулся.

По рассказам друга Рыска почему-то вообразила, что Жар и здешний священнослужитель похожи как две капли воды, только один молодой жулик, а другой старый, такой же бойкий и хитроглазый. Но молец оказался щуплым, едва начавшим седеть мужчиной лет сорока, ростом, пожалуй, даже чуть ниже Рыски. Правой руки — точнее, ее кисти — у него действительно не было, однако длинный рукав рясы успешно это скрывал. К тому же под мышкой калека держал Хольгину книгу, большую, с золочеными уголками, и если бы Рыска не знала, куда смотреть, то вовсе не заметила бы его увечье.

— О, Жар! — обрадовался молец. — А я-то, грешным делом, решил, что ты домой удрал и мне самому пол мести придется.

— Что вы, — уныло ответил парень, надеявшийся, что священнослужитель занят каким-нибудь богомольцем. — Я только за сестренкой сбегал, она сегодня в кормильне выступала.

— Наслышан, наслышан, — улыбнулся девушке молец. — Знаменитая Рыска-с-Хутора, верно? — Голос у него был тихий и мягкий, взгляд прямой, ясный, и в другое время девушка, пожалуй, сразу прониклась бы к нему расположением. Но сейчас ей было не до того.

— Скажите, пожалуйста, к вам Альк недавно не заходил? — нетерпеливо спросила она.

— Нет, — с сожалением ответил молец, догадавшись, что для девушки его ответ очень важен. — Что-то случилось, милая? Я могу помочь?

Рыска сникла. Где живет Сива, она не знала, и дальше искать саврянина, похоже, было бесполезно.

— Я… Мы просто беспокоимся, — пробормотала она, отступая и опускаясь на лавочку у стены. Жар вытащил откуда-то растрескавшееся по краям корытце, вылил в него остатки воды из большой медной чаши перед статуей, обмакнул туда веник и пошел кропить пол, освящая и одновременно прибивая пыль.

Молец присел рядом с девушкой, бережно уложил книгу на колени. В молельне пахло людским потом, сладковатым чадом и немного — полевыми цветами, большой букет которых стоял в вазе как раз возле лавки. Половина светильничков перед статуей выгорела до дна, и прорех в одуванчиковом поле огоньков становилось все больше и больше. Одни угасали медленно, отчаянно цепляясь за остатки фитиля, другие, напротив, ярко вспыхивали, прежде чем исчезнуть. Дымки обвивали статую Хольги, как слетающиеся к настоящей Богине души.

— Любо-дорого поглядеть, верно? — как ни в чем не бывало заметил молец, кивая на Жара. — Старается. Уже под коврик почти не заметает, только под статую — ее-то не поднимешь, чтобы носом ткнуть.

Рыска несмело улыбнулась:

— Он вообще-то хороший. Просто… убирать не любит.

— Хороший, — согласился священнослужитель. — Шебутной только, еще ни разу его жизнь по-настоящему не припекала. — Молец перевел взгляд на отсутствующую руку.

— Некоторых и припечет — не поможет, — вырвалось у девушки.

— Читать в книге души человеческой может только Хольга, — с мягкой укоризной напомнил священнослужитель. — Нам же остается лишь гадать, что скрывается под обложкой. Верить. Надеяться. Беспокоиться. Иногда это куда важнее телесной помощи.