Год крысы. Путница - Страница 140

140

— У нас считается, что если муж — или ближайший родственник — не стоит за плечом у роженицы, то его место занимает Саший, — пояснил Альк. — И теперь они выясняют, кто виноват, что ей пришлось рожать в такой сомнительной компании.

— Сомнительной? — Рыске стало обидно. — Уж какая была! Все лучше, чем одной.

— Это тогда ей так казалось. А теперь она еще внукам будет рассказывать, какой ужас пережила: в дремучем лесу, в окружении злых ринтарцев…

— А ты?!

Альк ухмыльнулся:

— Она спросила мое имя.

— Чтобы назвать так ребенка? — с легкой завистью уточнил Жар.

— Полагаю, чтобы случайно не назвать.

Супруги уже снова обнимались. Тетка держала младенца, так рьяно его укачивая, будто собиралась с размаху зашвырнуть на крышу. Из-за заборов, как ромашки из травы, торчали любопытные головы соседей, кое-кто подошел поближе, узнать, в чем дело. Муж подхватил жену на руки и потащил в дом, толпа с радостными возгласами потянулась за ними. У телеги остались только тетка да двое парней, косившихся на нее с почтительной опаской: мамаша была из той породы, что даже бородатого сыночка запросто перекинет через колено и отшлепает по попе.

— В гости приглашает зайти, — перевел Альк. — Отблагодарить хочет.

— Может, дальше поедем? — Рыска чувствовала, что не больно-то они тут нужны и зовут их только из вежливости.

— Все равно корову перепрягать. — Парни этим уже занимались, с куда большей сноровкой, чем Альк. — И остальных напоить не помешало бы.

— Давай зайдем! — поддержал саврянина Жар. — Интересно же, как белокосые живут.

Девушка нехотя уступила.

Потолок в саврянской избе оказался выше на треть, из-за чего Рыске чудилось, будто его вовсе нет — сразу идет крыша. Печь стояла не у стены, а посреди кухни, разделяя ее на две половины — с кухарочьим столом и обеденным. Столы были обычные, из толстых исцарапанных досок. Посуда тоже не слишком отличалась от ринтарской, разве что узор другой. На полу валялась какая-то шелуха, Рыска вначале решила — сор, но потом увидела, как девочка подметает соседнюю комнату — а потом старательно посыпает заново, из большого мешка.

— Это зачем? — шепотом спросила она у Алька.

— От насекомых.

— Они этой штуки боятся?

— Наоборот. Прячутся в нее, а потом на совок и в печку.

Жар пригляделся к висящему в углу двуиконию, бессовестно захихикал и ткнул подругу локтем. Девушка не сразу поняла, что он имеет в виду, но потом возмущенно ахнула: в отличие от ринтарских канонов здесь беловолосой и желтоглазой была изображена Хольга.

— Такой и молиться-то неприлично! — вырвалось у Рыски.

— Тебе-то какая разница? — пожал плечами Альк. — Ты ж полукровка, могла от любой из пар родиться.

— Ну все равно… — Саврянину тем не менее удалось сбить девушку с толку. И в самом деле — кто ее, эту Хольгу, видел? Кому какая милее, ту и рисуют…

— А это что за баба с бородой, пониже? — Жар непристойно ткнул в нее пальцем — и по вытянувшимся лицам саврян понял, что сморозил какую-то глупость.

— Это святой Трачнил, идиот! — прошипел Альк краем губ. Молец, ничуть не смутившись, отвесил изображению низкий поклон и горячо взмолился:

— Прости, покровитель! Не признал.

Хозяева вроде успокоились, снова заулыбались. Пока одна половина семейства металась по дому, лихорадочно приводя его в порядок, другая наскоро что-то готовила и накрывала на стол. В центре комнаты, как кряжистый дуб в снежной круговерти, недвижно стояла тетка, присматривая одновременно за домашними, чтоб не отлынивали, и за гостями, чтоб чего не сперли.

— Только не будем долго засиживаться, ладно? — жалобно прошептала Рыска, когда их наконец пригласили за стол.

— Перекусим — и в путь, — согласился Альк.

Жар поглядел на заборчик из оплетенных лозой бутылок и задумчиво почесал нос.

* * *

— Какие милые, славные люди! — громко, с чувством объявила Рыска, — Хоть и савряне. А капуста у них — гадость! Я один листик съела, и до сих пор тошнит!

Друзья уже успели выехать за околицу, но Жар все равно вздрогнул и обернулся. Нет, вроде никто не слышал.

— А как мы с той… как же ее?., тетей подружились! Представляешь, она меня в невестки звала, хи-хи! У нее еще один сын неженатый остался — она мне его показала, ничего такой! С ко-си-и-ичками…

— Как ты все это поняла? — удивился Жар. — Ты ж саврянского языка не знаешь, а она ринтарского.

— Ну и что? На пальцах запросто объяснились!

Вор озадаченно моргнул, пытаясь понять, как может выглядеть на пальцах предложение замужества, да еще от будущей свекрови.

— Ой, что-то у меня корова шатается… — звонко продолжала подруга. — Жар, погляди — она не хромает?!

Вор поглядел — только не под ноги, а на Алька, с беспокойством. Саврянина бурное Рыскино веселье тоже не радовало. Надо было, конечно, уходить раньше, но, чего греха таить, застолье получилось на диво приятное. Потом и соседи подтянулись, и проходившие мимо ярмарки музыканты…

— И зачем ты ей все время подливал?!

— Ну хотел, чтоб она немножко расслабилась, — виновато развел руками Жар.

— Вот сам теперь ее и закрепляй.

— Слушай, Альк! — вмешалась в их злобное перешикивание Рыска. — Ну Альк же!

— Что?

— Ты тоже славный! — Девушка умиленно уставилась на саврянина. — И краси-и-ивый!

— М-да. Кажется, сегодня мы до столицы не доедем, — с сожалением заключил белокосый.

— Почему? — искренне удивилась Рыска. — Вон какая луна ясная!

— Жар, давай туда.

— Угу, — друзья зачем-то свернули в поля, но девушку это ничуть не смутило. Она ж путница, куда захочет, туда и приедет! Даже без дороги!

140